Берлин-Ясиноватая

Начиная с 9 мая 1945 года я стала ждать с войны своего отца.

Мне было почти семь лет, и я уже кое-что помнила из недавнего эвакуационного прошлого. Например, как отчаявшиеся люди, расталкивая друг друга, прорывались в поезда. Как в этих поездах мы долго куда-то ехали, где-то выходили, в каких-то чужих домах жили. А потом опять проталкивались в поезда и снова ехали, ехали…

Позже я узнала и названия городов, где нам пришлось бороться за выживание: Моздок, Махачкала, Добрянка, Соликамск. Отчетливо помню, как пробирались сквозь какие-то развалины, развалины, развалины: осколки кирпича, арматура, проволочные обрывки. И ни одной улицы, ни одного уцелевшего дома. То были развалины Сталинграда. А наша семья возвращалась в уже освобожденный Донбасс.

Моего отца мобилизовали сразу же, 22 июня 1941-го. И с тех пор только из фронтовых «треугольников» мы узнавали, где он, что с ним, как воюет.

Но после 9 мая у нас с мамой появился ежедневный пешеходный маршрут: три километра туда, три километра обратно. Мы трепетно ожидали, что вот-вот остановится на нашей станции воинский эшелон, вот-вот выйдет из него отец. В один из таких дней меня искусали осы. Багрово-распухшее лицо, узенькие щелки вместо глаз. Возвращаться я не захотела. И о чудо! Именно в этот день на нашей станции задержался эшелон, и с подножки вагона соскочил солдат. Мама бросилась к нему… А я еще долго жила с убеждением, что это именно осы помогли ускорить нашу радостную встречу.

«Папа, расскажи…» — приставали мы потом к нему с сестрами. Он поправлял фитиль в керосиновой лампе и начинал неизменно так: «Когда мы стояли под Кенигсбергом…», или «под Сталинградом», или «под Будапештом», или «под Берлином» — где только они ни стояли, солдаты Великой Отечественной!

Пройдет время, и я узнаю об этом еще очень и очень многое.

…Я выросла, стала журналистом. И военная тема снова меня нашла — теперь уже как часть моей творческой жизни. В 70-90-е годы у меня было много встреч с участниками Великой Отечественной, их матерями, женами, детьми. Сколько солдатских «треугольников», сколько наградных листов прошло через мои руки. Сколько я выслушала воспоминаний «со слезами на глазах».

За шестьдесят с лишним послевоенных лет выросли новые поколения. Очень хотелось бы, чтобы и они узнали о том, как когда-то воевали их земляки-ясиноватцы. Но кто им об этом расскажет? Уходят из жизни ветераны. Разве что остаются фамилии на памятниках и обелисках. Да Книга памяти. Да еще — страницы газеты «Красное знамя» (впоследствии «Ясиноватской газеты»).

Надеюсь, что однажды некий местный энтузиаст и патриот окунется с головой в подшивки «Красного знамени». И по крупицам (а их там найдется не так уж и мало) соберет в единую летопись военную историю Ясиноватой и Ясиноватского района.

Ну а пока напомню хотя бы некоторые эпизоды из того, с чем мне лично, как журналисту, пришлось соприкоснуться.

Жил в нашем городе Л. С. Островерхов, всем известный творческий педагог, директор 3-й школы. И однажды читатели газеты с удивлением и восхищением узнали, что нынешний директор ушел когда-то на фронт прямо с Красной площади — с парада 7 ноября 1941 года, участником которого был.

Леонид Степанович, педагоги-фронтовики Л. И. Бурик и Г.Н. Андреев, как и многие другие ясиноватцы-ветераны, подсказывали журналисту «адреса» бывших воинов, о которых жители города потом и узнавали со страниц газеты.

А однажды Островерхов привел ко мне в редакцию высокого, плотного сложения седовласого человека. И представил: «Вовк (как жаль, что память уже не может подсказать мне имени-отчества этого человека — И.К.), командовал особым батальоном на Параде Победы в Москве 24 июня 1945 года». Сколько раз приходилось видеть те легендарные кадры кинохроники: четко отработанный поворот — и к подножию Мавзолея Ленина летят один за другим фашистские знамена и штандарты… Невероятно, но командиром легендарного батальона оказался уроженец нашего района!

Среди наших земляков была целая когорта и других участников того знаменитого Парада: Г. Андреев, А. Кужильный, Панов (жаль, не всех помню по именам). О них тоже было рассказано в «Красном знамени». Героями газеты были и все наши Герои Советского Союза (о них много писал заместитель редактора Н. Н. Стешенко): Шестаков, Чистяков, Нечаев, Сопин, Березовский — из Ясиноватой, Авдеевки, района. Но однажды я была просто-таки поражена: оказывается, нет, не все! Фамилию одного человека к ним никогда и нигде не причисляли. История оказалась и смешной, и грустной. Герой был действительно Герой. Но… любил ходить на танцы в тогдашний клуб им. Свердлова. В этом, конечно же, не было ничего предосудительного. Да только во время танцев наш герой неизменно затевал драку. Когда же прибывала милиция, он отворачивал лацкан своего пиджака: смотрите! И все могли видеть, что с обратной стороны лацкана сверкает Золотая Звезда! Люди мгновенно расступались. Но официально — нет, не чтили. Герой должен был быть героем и примером во всем и для всех…

По-разному складывались на войне человеческие судьбы. То ли в Первомайском, то ли в Нетайлово (опять-таки подзабылось) я познакомилась с человеком, побывавшем на войне один только день. И сразу же — тяжелое ранение, инвалидность. Нет, он не рисовался сейчас перед журналистом: дескать, сожалел, дескать, рвался в бой, хотел воевать, но…Мне это было по-человечески понятно. Как и до глубины души затронувшая судьба полонянки из Желанного. Даже через много лет после войны воспоминания о физических и моральных страданиях в чужеземном рабстве вызвали у женщины бурный поток слез.

Побывала в плену и Мария из Ясиноватой. Но к сестре в родной город она приезжала уже как иностранка. Немцы захватили ее, военфельдшера прифронтового медсанбата, в числе других советских военнопленных. В концлагерях у фашистов томились граждане чуть ли не со всей Европы. В том числе и молодой голландец, вместе с которым Мария однажды решила, что грохот пушек не помеха любви.

Теперь Мария говорила по-русски с легким иностранным акцентом, а ее супруг оказался солидным, импозантным, с приятными манерами господином. Не хотелось в их глазах выглядеть бестактной, но супружеская чета очень мило и приветливо реагировала на мои расспросы. Их совершенно не заботила моя журналистская «сверхзадача»: показать читателям «два мира — два образа жизни», причем обязательно в пользу нашего, социалистического. Они непринужденно рассказали, что в городе Лейдене у них собственный дом с большим палисадником. «Вы, наверно, выращиваете там овощи?» (Ах, зачем я об этом? Смешно и наивно!) «Что вы, у нас это так дешево, что нет смысла. В нашем палисаднике мы сажаем только цветы». Но все-таки и я их подкузьмила и оттого тайно возликовала. Это когда Мария призналась, что ее сестра в Ясиноватой как только напечет гору пирожков, так и разносит угощать соседей. А она, Мария, в своих благополучных Нидерландах «не могла бы себе такого позволить».

…Я несколько отклонилась от военной темы. Наверно, потому что война даже в воспоминаниях о ней всегда заканчивается миром. Но лучше бы никакая война никогда и не начиналась…

И. КАРПИНЕЦ , «МВ»№ 17