Страницы жизненной повести
«Желаем паре молодой дожить до свадьбы золотой!» Такое традиционное пожелание принято произносить у нас за столом на свадьбах. И, когда это произносится, согласитесь, мы невольно чувствуем некую преувеличенность сказанного. Потому что, во-первых, ты еще, попробуй, просто физически доживи до таких лет, по нашей-то жизни. Тем более, в супружеском мире и согласии. Ведь это целых 50! Полтинник, полвека! Не всем дано — постичь такую простую и в то же время трудную науку долгого семейного благополучия. Далеко не все умеют пройти эту проверку на прочность.
Супругам Никоновым удалось. Они — пример для подражания. Пример для современной молодежи, которая, как говорил товарищ Саахов в «Кавказской пленнице», удивительно несерьезно относится к браку: сошлись-разошлись. И время сейчас такое, что любовные лодки то и дело разбиваются о быт.
Их быт был очень тяжелым. После кровопролитной войны, в которой эти молодые в то время люди потеряли своих близких, разве время было лучше? Что помогло им создать и главное сохранить свою крепкую любящую семью?
Просто они любили друг друга и своих детей и всю жизнь трудились, чтоб было тепло и уютно в их семейном гнезде. А потом оглянулись по прошествии десятилетий — оказалось, что трудились всю жизнь и на благо Родины, ведь семья у нас — ячейка общества.
Не было тут никакого трудового героизма, не будем лицемерить. Не жили-поживали, добра наживали, а жили-выживали. Очень трудно, за каждой копейкой тянулись, стаж зарабатывали, чтоб старость себе обеспечить. Об этом они честно и прямо говорят, ничего не приукрашивая. Но оказалось, что они герои и есть. Простые трудолюбивые скромные герои нашего трудного времени.
Два ответа на два вопроса или «Другого народа у нас нет»
Эту историю так и хочется рассказать в виде красивой сказки, добавить ей сусальности, причесать весь фактаж и пригладить. Жил был Иван Царевич и встретил он однажды Василису Прекрасную. Стали они вместе жить и воспитали кучу деток…
Но Юрий Лукьянович сразу вернул нас к реальности. Во-первых, он не очень хотел, чтоб о них писала газета. Сразу сказал: «Что я, шишка какая-то, чтобы обо мне всему городу рассказывать? Мы простые, ничем не выдающиеся люди…»
У нас ведь теперь привыкли, что газеты предоставляют свои страницы шишкам разным под пиар. К сожалению, новое поколение часто и во многом не имеет ориентиров в жизни. И эти люди — супруги Никоновы, могут служить достойным примером хорошей семьи. Они показывают нам, как должно жить. И дело тут не в том, что они не «шишки», а самые обыкновенные люди, как множество в нашем городе. Именно о таких и надо рассказывать. Ведь часто героями газетного пиара незаслуженно становятся люди высокопоставленные, при деньгах, «шишки», как совершенно верно было сказано. А простой человек забыт…
Это первое.
Второе. Когда мы попросили Юрия Лукьяновича на страницах поделиться, передать свой богатый жизненный опыт, он человек прямой, без обиняков сделал некрасивое и неудобное заявление: «Не с кем делиться. Все пьяницы и наркоманы».
Страшно неприятно слышать это. Но ведь он, по сути, прав… Допустим, далеко не все у нас наркоманы и далеко не все пьяницы. Он выразился образно. Он хотел сказать, что распущен народ сильно, потеряны нравственные ориентиры. Никому не до кого нет дела, и жизненные примеры, соответственно, не нужны. И мы в ответ нашему герою припомнили такую ему историю.
На заре советской власти поручило правительство Дзержинскому создать ВЧК для борьбы с врагами революции. Он и докладывает, мол, не могу я создать такую службу по некоторым причинам. У нас нет для этого подходящих людей. У нас или преданные нам солдаты и матросы, но они сплошь безграмотные, или же есть хорошие специалисты, но они специалисты того, старого режима. Есть категория кадровых военных. Но они наши враги. Поэтому я не могу создать службу ВЧК, — сказал Дзержинский. На что ему возразили: «Феликс Эдмундович, другого народа у нас нет».
— Проработали в заводе все время, — вступает в разговор Лидия Степановна. И это первое, что она считает своим долгом сказать. Как важно для нее это!
Для людей того времени, той закалки, честный труд был на первом месте среди всех жизненных приоритетов.
С высоты прожитых лет
Он 1935 года рождения, она – 1942-го. То есть, оба – дети военной поры, со всем, что из этого следует. А следует из этого, прежде всего, потеря близких, сиротство.
«Я была еще совсем маленькая, мне было 16 лет, а он пришел до сестры из армии, родители его в войну погибли», — так начинает рассказ о знакомстве Лидия Степановна Никонова.
Отец Юрия Лукьяновича был партизан. А с партизанскими семьями немцы не церемонились. А с кем они, скажите, церемонились? Сейчас много находится доморощенных историков, готовых убедить, что не нужно было народу слушаться Сталина, не надо было сопротивляться захватчикам, тогда бы разъезжали мы сейчас на "Вольво" и пили бы баварское пиво. И это не шутка. Так всерьез полагают многие из молодежи, кому историю преподают в извращенном виде в школе, или не преподают вовсе.
Послушайте рассказ очевидца.
Фашисты выкопали котлован, подводили туда людей и расстреливали. Кто падал, а кто не падал. Потом землей засыпали, и стонала земля три дня.
Супруги Никоновы ездили туда, где все это было, на родину Юрия Лукьяновича, в Новгород-Северский Черниговской области.
Сам он вообще-то родом сумской. На его малой родине как раз граничат две области Украины. Его село полностью спалили фашисты. И еще 6 или 7 сел уничтожили в округе, до единой хаты. Жителей деревни собрали на подводы и вывезли. Потом стали отсеивать, искали семьи партизан. А все ведь знали хорошо друг друга, у кого отец в партизанах, кто, кому доводится братом, кумом, сватом и что эти люди в войну поделывают: кто отсиживается на печи, а кто воюет с врагом в Красной Армии или в лесу.
«У нас полицай был, а его племянник рядом жил с нашим домом. То есть, выдавали свои же. А отец уже в лесу был. И они под 5 декабря, под День Конституции, зачем-то пришли в село. Я уже не знаю, почему они пришли. Три человека. Отец мой и командир партизанский с братом. Организовывался отряд, они занимались заготовкой продовольствия для партизан на зиму. И вот этот племянник-гаденыш сказал своему дядьке-полицаю. А лес рядом. Немцы очень боялись партизан. Народ не был покорным оккупантам. Немцы лишь днем хозяйничали, а ночью наступало время партизан. Двоевластие было своего рода. 5 декабря 1941 года отца забрали и сразу убили, да как жестоко! Товарищ его, с которым он пришел, на другом конце села жил. Его успели предупредить, что партизан предали и, когда немцы пришли, он успел дом покинуть. Там был сарай, овин назывался, где сушили зерно колхозники. Братья там спрятались, отстреливались, а моего отца прямо дома забрали. Немцы подожгли сарай. Когда овин горел, они заставили отца раздеться и по огню бегать, это мне рассказывали. Он за дымом пытался убежать, но его ранили и потом в огонь бросили живым. Этого полицая, который партизан выдал, после поймали. Он сидел себе как ни в чем ни бывало под полом, лапти плел. А его жена ушла с немцами, когда наши подходили. Она подошла к нашей подводе до матери, когда мы эвакуировались, и говорит: "Ольга, тебе здесь конец". Да мать и сама знала, чувствовала, что не выжить ей. Мать расстреляли вместе с моим младшим братишкой».
Запах свежих яблок
Маму немцы расстреляли в 1942 году, осенью. Маленький Юра хорошо запомнил, что был тогда урожай яблок. Вместе с мамой погиб и один из братьев четырех лет. У оккупантов было правило — детей до 5 лет они уничтожали, как ненужный человеческий материал, а начиная с 5 лет готовили из них рабочую силу. Может быть, поэтому Юрий с братом и остались живые, потому что им была уготована судьба быть рабами фашистов.
Как ни странно, выжить ему помогли также и предательство, и алчность людская. Была у них корова. И вот эта корова многим покоя не давала, так как в войну — это целое богатство. В селе, куда привезли эвакуированных, была женщина-предательница, немцам доносила все, и она через комендатуру забрала корову у Никоновых. Но забрала вместе с семьей, под благовидным предлогом. Так они и спаслись. А немцам корова как раз была не нужна, они и посмотрели на всю эту ситуацию сквозь пальцы.
Почему так много предательства в нашем рассказе? Потому что на фоне его яснее и рельефнее виден героизм. Нас учили в школе, что все в войну были сплошь у нас Сережки Тюленины вокруг, что предателей и пособников находились единицы. А их было очень много. И когда кругом предатели, все против тебя, и мир, кажется, рушится, кажется, наши не придут никогда, тебе тоже прямая дорога в фашистские пособники. Но были и другие люди, и они подручными плачей несмотря ни на что не стали.
Сестра Юрия Лукьяновича 17-ти лет ушла с Красной Армией добровольцем, когда наши части с боями подошли к их лесным краям. Но по разговорам людей выходила такая история, что на эту часть налетели вскоре немецкие самолеты и полностью ее разбомбили, погибли все.
Юра воспитывался в детдоме. Путивльский спецдетдом, был такой, имени прославленного партизанского командира Героя Советского Союза генерала Сидора Артемьевича Ковпака для детей партизан. И надо думать, ребята с тайной мечтой уйти в партизаны там воспитывались. «От Путивля до Карпат» – знаете такую знаменитую книгу про партизан-героев Ковпака? Вот тот самый партизанский детский дом, в котором воспитывался наш герой, и был частью этой легендарной славной истории.
«Брат, бежим в партизаны!»
Старший брат сбежал из детдома. Был договор, что Юрка сбежит вместе с ним. Старший велел взять три простыни, одеяло. Готовились к побегу основательно. Но все решила банально запертая дверь. Брат с еще одним мальчиком пришел за Юркой, да дверь спальни оказалась заперта на втором этаже…
Как сложилась судьба брата? В шахте работал много лет. Его уже нет на свете.
А Юрий до 1950 года оставался в детдоме. Потом их группу ребят отправили в Харьковскую область, в село Дергачи. В то время как раз организовывались сельскохозяйственные училища. И он там 4 года осваивал прекрасную мирную профессию механика сельскохозяйственных машин.
А потом познакомился с Лидой… Но об этом все же чуть позже. Сохраним интригу до конца.
Трактористы
После училища направили его в Луганскую область. Предлагали бригадиром тракторной бригады. Там были тогда старики бригадирами, а он молодой. Не захотел, постеснялся становиться поперек мужикам в возрасте. А может, побоялся, что не справится, чего тут лукавить? В 1954-м году был в армии недобор, и он пошел, сам попросился.
Три года служил в Ереване в зенитной артиллерии. А в 1957-м, наоборот, старались на три месяца пораньше отпустить солдатиков из армии на учебу или работу — вербовка шла на шахты. Он завербовался в Красный Луч.
Всего в большой семье Никоновых было семеро детей. Одна из сестер проживала после войны в Никитовке на Донбассе. Стала звать к себе брата и плакать, с самой войны не виделись. Ее с другой сестрой везли в Германию. Но какой-то мужчина им открыл их телячий вагон: «Тикайте, бо вас в Германию везут!» Девчата и сбежали. Прятались. Потом повыходили замуж.
Одна из сестер – на поезда, на поезда и добралась аж до Норильска. Юрий толком сестер и не помнил, только переписывались.
Хорошая девочка Лида
А Лидия Степановна из семьи, где было трое детей. Отца убили на фронте. Никто толком и не знает, где и что с ним случилось. Ей было всего 8 месяцев тогда. Тяжело было матери поднимать семью. Одна из сестер умерла в раннем детстве.
Так как же познакомились наши молодые? Работал Юрий на шахте, а будущая жена жила с матерью у его сестры на квартире. Ей было 16, а ему уже после армии 23. Юную квартирантку вроде как и не замечал. А потом, как это нередко и бывает — «вдруг»…
Шел как-то с работы, со второй смены выехал, а у них строили канал и клуб был «канальский». А в клубе танцы…
— Сейчас он хочет сказать, что я сама первая его затронула, — насторожилась Лидия Степановна, слушая рассказ мужа. — Я тебе дам!
«Я подошел к ней, потанцевали. Раз подошел к ней, второй… Потом вместе пришли домой…»
А чего тут странного-то? Молодые оба, красивые, жизнь надо начинать.
Он пришел из армии в бушлате, у матери девушки занимал деньги на брюки, чтоб на свадьбу сшить. В 1958 году расписались, 28 ноября. «Два великих рода объединились», — шутят наши молодожены. Нищие были, что те, что эти. Но все так жили тогда. С тещей вместе дружно жили, детей родили. Дочке старшей 50-й год. Столько же, сколько их пятидесятилетней Золотой свадьбе.
Земледельцы-земледелы
Трудно жили. Трудно работалось. Зять и теща трудились на шахте вместе. Дважды его присыпало. Уехали в колхоз. Он ведь тракторист. На шахте платили неважно. Да и в колхозе не лучше. Пололи делянки.
Заработков больших в семье никогда не было. Лидия Степановна всю жизнь проработала на 132 рубля и ушла в 42 года с «должности» машиниста молота Ясиноватского машзавода, как говорят, «по горячему». Ее цеха на ЯМЗ были литейный, термичка и кузня. Но до этого впереди еще было полжизни.
Пололи в колхозе делянки. Маленькая дочка заболела, а кому тогда было до этого дело? Работать надо было несмотря ни на что, давать гектары. Лида и убежала с ребенком к маме. А тогда ведь здорово от работы не убежишь. Муж пишет: «Приезжай, бо меня с трактора сняли, и я полю твою делянку». Она вернулась допалывать. А потом? «Потом мы собрали урожай и приехали сюда, в Ясиноватую».
Лида пришла в литейный цех, на земледелку. Знаете, что это такое? Формы литейные делают из земли. Тяжеленная работа.
По семейным обстоятельствам.
В колхозе тоже очень тяжелая работа была. Не только на шахте. Везде тогда в стране был тяжелый труд. Мама Лиды заработала себе на шахте силикоз — оттого что спецовки шахтеров стирала и вытрушивала. Они приехали в Ясиноватую, маму забрали с собой, квартиру снимали, а раз такое дело – их квартиру там, где они прежде жили, в шахтном поселке, у них забрали…
На ЯМЗ пошли. Он стропальщиком в кузнечном цеху. А она, вначале «на путя», таскать. В ясли ребенка не принимали, если мать не работает. И Лида пошла, куда брали, только ради ребенка.Никаких таких геройских и патриотических причин к тому переходу на другую работу не было. Простые семейные обстоятельства. Но разве этого мало? Семья у нас, как уже сказано, была и есть — ячейка общества. Думать и заботиться о своей семье — это тоже значит думать о стране, думать по-государственному.
Потом пришла в литейный цех, на земледелку. Тоже, можно сказать, «земледелие», только совсем другого рода.
Реутский — механик, девчонку пожалел и говорит: чего ты будешь такую тяжелую работу делать? Иди на кран крановщиком, учись без отрыва от производства.
И она работала крановщицей на разливочном кране. Цех горячий, вредный. 8 лет проработала, потом родился сын. Пришла после декрета сверловщицей в цех. Почему-то не понравилось… Даже сама себе не может объяснить, почему. И близко вроде ходить, удобно, и работа полегче. Толи побоялась, что не сумеет хорошо работать на станках, и работала на зачистке после сварки во втором цеху. Начальник Гой Федор Яковлевич, он был у нее попервах начальником в литейке, мастером на ее участке был, а его теперь поставили начальником отдела кадров. Он и говорит: «Лида я знаю, что ты работник хороший, открывается термичка, там по горячему будет в 45 на пенсию».
Такой нужный горячий стаж
Проработала 4 года. А ей и говорят: не считается! По горячему вы на пенсию не пойдете. Термичка — не цех, а участок. Ну, просто, как у детей в детском саду – не считается и все тут. Хоть бери да отвечай им от обиды тем же детским языком, раз по-взрослому люди не понимают: «Так не честно!»
Ушла. Работала проводником 11 лет. А стаж-то надо было дорабатывать. «Как же вы меня, Федор Яковлевич, пидманули!» «А я сам не знал!» А времена были такие… Начальство что-то решило себе под скатеркой, а рабочему про то молчок. Чем больше будешь работать, тем лучше. Родина требует. И без льгот. Своего рода отголоски крепостничества.
Но хорошие люди на заводе не забыли честный труд. Справедливость все равно когда-нибудь да восторжествует. Уже в 70-х годах сказали Юрию: пусть твоя Лида возьмет трудовую книжку, пока мы все здесь — ее начальники, кто ее знал, засвидетельствуем и поставим ей печать.
Раз уж так получилось, раз невольно «подкузьмило» начальство, дали ей возможность в кузне доработать горячий стаж.
Обратите внимание! Никто и нигде не сказал: на тебе даром. И не на курорт ее общим решением послали. Как благо дали возможность работать "по горячему" в жарком цехе. Это что, мед? А ей только того и надо было, других благ не просила.
Везде и всегда нужно было дорабатывать-отрабатывать. И в этом тоже своего рода справедливость. Время такое было — время рабочих людей, не спекулянтов. И вот 16 лет всего стажа «в заводе» у Лидии Степановны, на Ясиноватском машиностроительном. На кране и на молоте, а также проводником, где бы ни работала, везде платили ей 132 рубля и ни копейкой больше.
Честно жили, богатств не нажили
Сейчас, вроде, добавляют ей к пенсии, но очень мало. Кузнец ее, с которым она работала, получает пенсии гораздо больше. И тогда получал зарплаты больше, и сейчас гораздо большую пенсию, чем она. А чтобы он сделал без нее, без машиниста молота? Социальной справедливости как не было тогда, так и нет.
А у Юрия Лукьяновича — стаж здесь добрых почти 35 лет.
Работал он на ЯМЗ подручным кузнеца, а в 1963-м как пошел в третий механосборочный цех, так до 1994-го года. Работал сверловщиком.
Заводчане поначалу бедненько жили, но все же не так как сейчас рабочие люди кругом в стране живут. За квартиру платили, но и на жизнь немного оставалось. У матери 36 рублей пенсии, кто поможет? «Ото, мать варенья наварит, наедимся, вот и все подспорье».
Сами всего в жизни добивались. До самой пенсии копили и машину купили, все с зарплаты. Взяли "Жигуленка-копейку", тогда давали по цехам.
Юрию Лукьяновичу пришлось уйти по болезни, недоработав немного положенного стажа. Сказались нагрузки, ведь по 16-18 тонн каждый день перебрасывал стальных деталей. Подорванное войной и трудной послевоенной жизнью здоровье стало сдавать.
Да разве они одни такие? Сейчас мало живут люди, тем более, чтоб долго и дружно в семье — таких поискать. А эти люди сохранили уважение друг к другу и любовь. Они для своих детей пример. Поддерживая друг друга, вместе переживали тяжелые времена, теперь у них внуки и есть даже правнучка, для всех они пример.
Трое внуков собрались вместе, а это сила, и новую дверь бабушке с дедушкой к Золотой свадьбе поставили.
Счастье — дети и внуки. И добрые соседи в радость
Дверь крепкая, современная, хорошая. Сейчас время такое, что без надежных дверей людям нельзя, подъезды у всех запираются на замки, общение — через домофоны. Прошли те времена, когда двери не запирали, и ключ клали под коврик. В войну и то с этим попроще было… Но двери дома семейства Никоновых по-прежнему широко открыты для друзей, для товарищей-заводчан, для всех, кто решил прийти их поздравить с юбилеем. И мы, наша организация «За возрождение Ясиноватой!», тоже пришли и от души супругов поздравили.
А те, кто не смогли прийти, позвонили. Соседи пришли на торжество, девочки с завода. Так их называет Лидия Степановна. По-прежнему для нее трудовые подруги — «девочки».
С соседями дружат. В прежнем доме номер четыре, когда жили, тоже очень дружили с соседями. У них много добрых товарищей в жизни. Это главное богатство, которое они нажили за годы. Все под старость лет хорошо сложилось у них.
Все же от той, от прежней жизни, воспоминания остались хорошие, добрые. Тяжело было тогда, всем тяжело, но все так жили и жили между собой дружно. От получки до аванса. А получат аванс или зарплату — за квартиру первым делом заплатить, потом обувь купить ребенку на все лето за 1 рубль 70 копеек. А теперь так уже не купишь. Вот, правнучке три годика, а ей уж больше 120 гривен за сапожки надо отдать.
Если б еще здоровья… Дедушка болеет. По больницам погоняли его, сказали, идите в институт профзаболеваний, вы не наш больной. Как раз сейчас готовят документы. Пока был молодой, трудился, усталости не чувствовал. Надо работать, значит надо. А теперь подошли годы и приходится лечиться, а это недешево, все платное. Анализы, осмотры — все за деньги.
В прежние годы и отдохнуть-то по-человечески было некогда, не до того все. Путевку от собеса попросить стесняется. Раз в жизни на курорте был, по курсовке. В Ессентуках, ездил от завода, профсоюз выделил.
Теперь оптимизм только и поддерживает. Есть внуки, ради них надо жить. А оптимизма все меньше и его не прибавляется, да и откуда ему взяться, если политика кругом такая?
Дети живут в Москве, и говорят, что там на данный момент все прогрессивнее, лучше, потому что страна не копается в прошлом, не выискивает виноватых, а идет вперед, там не дерутся в парламенте. А тут перспектив у людей мало, поэтому все и торгуют на рынке.
До чего дошло. Разговорились Никоновы с молоденькой учительницей, и она рассказывает. Их заставляют ходить по домам и требовать у людей: "Подпишите, что вы признаете Голодомор геноцидом". Людей такое давление возмущает: «Мы не будем подписывать!». «Тогда меня с работы уволят», — вздыхает учительница.
Сын, который в Москве живет, говорит, что народ в России хорошо относится к Украине. Простым людям делить ведь нечего.
В нашем теперешнем обществе, к сожалению, если старикам близкие не помогут, то никто не поможет. Социальной защиты теперь очень мало стало.
За родителей-партизан сироте, оказывается, теперь от государства положены льготы. Законы такие есть, а им никто и не сказал, узнали случайно, в «пенсионной газете» вычитали.
Простому человеку очень важно знать сейчас про все свои льготы, потому что на старости лет люди оказываются незащищенными.
Раньше, если и платили мало, но были какие-то социальные блага. Пятерку положишь на книжку, и ты знаешь, что никуда она не денется, всегда возьмешь ее, была уверенность.
Веселым пирком — да за свадебку!
Неблагодарное это дело – считать деньги в чужом кармане, но мы все же позволили себе спросить у Никоновых, что они сделали с оставшимися своими скромными сбережениями. «Прогуляли на 50-летие свадьбы, и все!»
Так это здорово! Это по-нашему!
Вот такая история трудной жизненной повести с веселым концом.
И почему мы решили рассказать ее, рассказать именно об этих обыкновенных, ничем особо неприметных и невыдающихся людях? — спросите вы. А потому что «других людей у нас нет».
Вернее, они есть. Но у всех подобные судьбы. Тем и интересна так похожая на других эта типичная, обыкновенная ясиноватская дружная семья. Отличающаяся лишь тем, что прожили эти люди в любви и согласии целых пятьдесят лет. Полвека! Всем бы так.
Р. Ханкишиев
Газета «Городская жизнь».